Сегодня исполнился год со дня смерти моей бабушки, бабы Наташи, как я ее называла. Я ее помню такой, какой он была года за два перед кончиной и непосредственно перед ней. Сперва: она, в свои примерно 60 лет молода в душе, на ней все хозяйтсво. Она ходила с внуками (а особенно с одним из младших, Митей) в музыкальную школу, она бегала с сумками за покупками, когда приезжала к ним в гости, она всегда готовила стол...

Потом у нее началось что-то с животом. Два года она лежала по больницам, возвращалась на короткий срок домой, и опять - лечится. Врачи ошиблись однажды, выписали ее, не вылечив полностью. Это была роковая ошибка... Ей становилось хуже и хуже.

Такова она была в это время: страшно худая, хрупкая, быстро уставала.. Под глазами - глубокие впаддин, мешки... И все равно улыбается, все равно пытается вести домашнее хозяйтсво, все равно делала все для нас - ее внуков. Но потом она в который раз слегла в больницу. Я говорила себе: позвони, позвони... Но я постоянно откладывала.

И вот, через неделю после рождения Марка с Алисой я случайно услышала разговор своей второй бабушки (с материнской стороны) с кем-то: "...Натальянна умерла...от рака..." Я сперва ничего не понимала. До меня просто не доходило... Я плакала, но не верила. До самых похорон. Про них я уже рассказывала на дайри где-то на первых страницах.



Сегодня поехали на кладбище. Мама купила 8 роз темно-малинового цвета. Когда мы вошли за красные ворота Донского кладбища (крематория), в душе что-то заныло. Я шла и плакала. Тихо, родители заметили не сразу. Вокруг - надгробные камни... А в стенах - ряды мраморных плит, за кторорыми хранятся урны с прахом...

Сперва пошли к отцу моего отца, дедушке Борису, который умер от рака буквально через несколько дней после того, как появилась на свет я, но меня никогда не видел (точно так же, как и баба Наташа, не увидевшая двойню!). Его прах находился за одной из плиток. Там была его фотография. Я впервые увидела его лицо. Папа на него очень похож. Там же хоронится и мама дедушки. Мама отломила половины стебля у двух роз и оставила на выступе, какой есть почти перед кадой плитой. Я плакала. Пошли дальше.

Остановились у одной из стен. Там находились мои прапрабабушка, прапрадедушка и их дочь, моя прабабушка. Все - Логиновы. Я, естественно, их не видела, и почти ничего о них не слышала, но все же кто-то сжал холодными мягкими пальцами мое сердце. Мама положила еще 2 розы.

И наконец нашли секцию №17. Баба Наташа. Там стояло в баночке и лежало много цветов, включая ее любимые нарциссы. Мы долго молча стояли напротив. Я ревела. Слезы стекали по куртке, а потом я выплакалась на плечах у родителей.Я ревела. Это было... не ужасно, но очень, невыносимо горько. Как я ее любила! Но даже не позвонила. А она, мне говорили, надеялась, что я ей позвоню. Я ее предала.

это был мне урок, и я ненавижу себя за то, что порой его забываю... Где-то за стеной с шумом проносились машины, мне казалось это отвратительным. Мне казалось неестественным, что все, что осталось от нее - это лишь каменная урна за плитой... Там тоже было фото. Она там почти молодая... Слузы... Горечь. Я не позвонила тогда... Маматоже плакала, хотя баба Наташа ей свекровь... Папа, ее сын, сильно любивший ее... любящий ее, держался. Он не плакал. Но в его глазах было все.

Лила слезы до выхода. У ворот сидели пять старух, просили милостыню. У меня была мелочь в кошельке, я ее всю молча раздала. Не могу. Сейчас, печатая, я плачу. Они крестились, говорили чтото типа "дай Бог здоровья"... Нет, мое здоровье мне не заменит бабушки... Ничто не заменит.



Потом были в гостях. У Ивашкиных. Тетя Таня - ее дочь. Баба Наташа всю жизнь провела в этой квартире. Там были родственненки. Я веселилась, но когда произносили тост, разревелась опять. Как я ее люблю! но ее нет... Не буду описывать визит, это - мелочно... Я ее люблю. Я буду стремиться ради ее памяти. Она так много ради меня делала, а я даже не позвонила, когда она так нуждалась в поддержке. Почему мне не рассказали про рак?!